ЛЕВ И ШАКАЛЫ

Не обладающий пышной гривою, но крупнолицый, огромный, вальяжный, оренбургский писатель Лев Александрович Бураков, ушедший от нас 11 января 2010 года, на льва и походил.

Писал, как ходил, - мощно, размашисто, стойко. Потому любой промах его был виден сразу и всеми. И поскольку публицистические и беллетристические труды его особой лицеприятностью не отличались, всегда вызывали живой интерес читателей, не пошакалить затронутым его трудами прямо или косвенно лицам было никак нельзя. Они и шакалили, стараясь куснуть посильнее, побольнее, пообидней - до самой «Литературной газеты» доходили. Да не на того напали - отмахивался от мелкого и подлого зверья Лев Александрович одной левой, а порой и просто игнорировал горе-критику, чем еще больше распалял шакалью страсть малопристойных коллег.

Его часто путали с Борисом Бурлаком - таким же мощным, заметным, самодостаточным писателем Оренбуржья, правда, возрастом постарше и жизненным опытом покруче: прошел и войну, и ГУЛАГ, и шакальи стаи. Потому кусать его по-шакальи было себе дороже. Бориса Сергеевича и не трогали, чаще хором восхваляли за все про все - в надежде, что он бросит свой ласковый взгляд в сторону того или иного подвывателя. Не бросал. Цену себе и восхвалителям Борис Сергеевич знал очень даже хорошо. И, зорко отслеживая ситуацию в областной писательской организации, ответственным секретарем которой был, втягивать себя в хор хулителей Льва не позволял. Скорее, наоборот, ценил его за честность, прямоту, бесстрашие. И за то был весьма уважаем подавляющим числом коллег по литературным делам.

В число мелких хулителей Льва Александровича и по-мелкому же чуть было не втянули автора вашего. А было так. Книжку я свою детскую поэтическую - «Родничок» - Льву Александровичу подарил. Ну, подарил и подарил. А он со свойственным ему размахом через областные СМИ широковещательно дал информацию о выходе новой книги бугурусланского поэта, которая в самом деле вышла... два года тому назад. И недоброжелатели это отследили - четко, точно, по секундам – и проинформировали об этом вашего слугу покорного, посоветовав ему покаяться за Льва Александровича перед читателями, зрителями и слушателями. Мол, и ошибку исправишь, и о себе лишний раз заявишь.

Я - звонок Льву. Лев: а оно тебе надо? Я: и на дух не надо... Он: и славненько, а вообще-то, брат, извини - и впрямь недоглядел, сыч старый...

Насчет сыча непросто сказал. Когда мы вместе работали в областной партийной газете «Южный Урал», он, завотделом, меня, собкора по северо-западной зоне Оренбуржья, достал своими требованиями поактивнее работать на его отдел, хотя писал я куда как бойко, отбиваясь от всех отделов сразу. И он это знал, да вот такой напористый был. Я и не выдержал, бросив как-то в сердцах в его сторону: сыч старый... Он четко это услышал, осознал и неожиданно мощно расхохотался на весь шестой этаж Дома печати, где его отдел располагался, с трудом сквозь смех выдавливая из себя: надо же, мало им льва, им еще и сыча подавай...

Больше он меня не доставал. Великодушным был. На таких шакалы чаще всего и нападают. На то они и шакалы.

Бугуруслан