Александр Зелепухин. Воспоминания

В преддверии 90-летия образования ВЛКСМ, я несколько раз встречался с депутатом Законодательного собрания области Александром Григорьевичем Зелепухиным, который в 1965-1974 годах возглавлял комсомольскую организацию Оренбуржья. Но говорили мы с Александром Григорьевичем не только о комсомоле и многое в опубликованной статье осталось «за кадром», не вписываясь в рамки заданной темы. И осталось ощущение недосказанности, недоговоренности. А ведь Александр Григорьевич был очевидцем, участником многих событий, которые вошли в историю области, в историю страны. И, видимо, полезно будет восполнить этот пробел.

Материал я готовил в форме интервью, но потом все вопросы вычеркнул, потому что ответы человека, умудренного богатым жизненным опытом, прошедшим путь от подсобного рабочего до первого вице-губернатора, от рядового комсомольца до депутата Верховного Совета оказались гораздо интереснее моих вопросов. И получился монолог А. Г. Зелепухина, который мы и предлагаем вниманию читателей.

 

Первые впечатления, первые трудовые шаги

Характер человека, его нравственные принципы, и помыслы закладываются еще в детстве, и любим мы не все наше необъятное Отечество, но прежде всего малую родину: ручей с родничком за околицей, пойменную рощу, где полно ароматной земляники, и отчий дом с простенькой мебелью и бог весть, когда купленными настенными часами.

…Родился я в предвоенные годы в селе Яшкино Красногвардейского района. Раскинулось село в благодатных местах – леса, степи, курганы, таящие загадки, невдалеке – речка Малый Уран: местами быстрая и говорливая, местами широкая и задумчивая. Первые детские впечатления – долгие зимние вечера, когда за окном темень и злой вьюжный ветер, а в доме теплом дышит печка, и мама рассказывает сказки о лесных обитателях – добрых и дружных; начало войны, когда много слез и много песен веселых и грустных. Я тогда еще мало что понимал, но отца забрали на фронт, и я помогал маме по  хозяйству: рвал траву для уток, поливал маленьким ведром огород. Хотя какой из меня был помощник? Но старался.

Война своровала у взрослых радость, у нас, детворы – безоблачное детство. Глядя на старших, мы понимали, что не время сейчас забавам и играм, по вечерам (днем наши мамы, да старики пропадали на работе) так же жадно слушали сводки информбюро, с неосознанной тревогой и надеждой ждали треугольнички писем с фронта.

Отца судьба берегла, и с войны он вернулся, привез нам с сестренкой гостинцы – конфеты, которые мы первый раз в жизни и попробовали.

Первые трудовые навыки я приобрел, конечно же, в родном селе: как и все подростки, работал на току, а когда окончил шестой класс, доверили мне на бричке возить хлеб из-под комбайна. Помните, у Есенина: «…трудно хворостиной управлять скотиной»? Лошадей я любил, обходился и без хворостины, а бричкой управлял с помощью палки: вставлял ее в колеса и притормаживал, когда спускались с горок.

Как и все мальчишки, любил играть в лапту, в футбол, без устали катался с гор на самодельных лыжах. Спорт  очень любил и втайне мечтал поступить в Ленинградский институт физкультуры. Прошел памятный на всю жизнь выпускной школьный вечер – веселый, но с грустинкой, с букетами цветов учителям, с песнями и разговорами о сокровенных планах на будущее и после него я и сказал родителям о своем намерении.

Но отец мое решение не одобрил, хмурился, а потом сказал прямо: «Незачем тебе на турнике крутиться, да с горочек кататься: на земле дел предостаточно». Ослушаться отца я не мог и через два месяца с  фанерным чемоданом и рюкзаком продуктов поехал поступать в Оренбургский сельскохозяйственный  институт, справедливо рассудив, что никто не помешает мне заниматься спортом в свободное время.

Сразу после окончания первого курса направили нас на практику в восточные районы области.

Освоение целинных земель только начиналось, работы было непочатый край, и мы охотно брались за любую, а на старших курсах ремонтировали технику, садились за рычаги управления тракторов и комбайнов. И всегда были рады заработанным рублям – совсем не лишним в скудном, со многими прорехами, студенческом бюджете. Освоение целинных и залежных земель являлось грандиозным, многотрудным делом, но позволило быстро обеспечить страну хлебом. До этого  с ним были перебои, люди старшего поколения помнят, что в длинных очередях случались и потасовки, а  после освоения целины, несколько лет хлеб в столовых даже подавали бесплатно. Наша область оказалась в эпицентре тех событий и за рекордные урожаи была дважды, в 1956 и 1968 годах удостоена ордена Ленина. Помнит ли, знает ли об этом наша молодежь?

В 1960 году закончил я институт, и направили меня в Новоорскую среднюю школу заместителем директора по производственному обучению. Тогда ребят-старшеклассников учили управлять сельхозтехникой, девушки осваивали профессию оператора машинного доения. Вместе с аттестатом зрелости они получали и специальность.

Конечно же, не все оставались работать в селе, но базис, точка опоры в жизни у них уже была. Разве это плохо?

Может такая система обучения, и подготовки кадров устарела, и время выдвигает другие требования, может быть. Но ведь в который раз затевают реформу образования, вроде бы она даже и движется, но только как телега по бездорожью, - тряской с заносами,  да еще и неведомо куда.

Видимо, мало обеспечить все школы компьютерами и ввести новые предметы, мало. Иначе, почему вчерашние школьники редко могут найти применение своим силам, а многие выпускники ВУЗов  работают не по специальности? Юристы, экономисты не более одного из десяти обладателей дипломов. Кто нужен современной России, чтобы за несколько лет удвоить производство, разработать и внедрить новейшие технологии, на равных разговаривать с производителями самой современной продукции?

Нет ответа на этот вопрос, нет.

Хлеб – всему голова

Прямо скажу, проработав три года в школе, солидности я не набрал, степенно и важно ходить с портфелем не научился. Все так же любил бегать на лыжах, участвовал в соревнованиях и стал чемпионом района, играл в футбол, а ученики  школы дружно ходили на стадион поболеть за нашу команду. Мне и сказали в райкоме партии: «Молодежь к тебе тянется, прислушивается к твоему голосу, да и спортом ты всех своих учеников заразил: в магазины лыжи не успевают завозить. Так что будем тебя рекомендовать на должность секретаря комсомольской организации сельского производственного объединения».

А в объединении – четыре района, 22 совхоза, десятки комсомольско-молодежных бригад, сотни молодых людей.

И поначалу все шло у меня, как самому казалось, из рук вон плохо. Шел 1963 год, а выдался он неурожайный во всех житницах страны, даже продовольственные карточки ввели. Приедешь на полевой стан, а механизаторы полуголодные сидят. В котле суп какой-ни-какой, но варится, булькает, да хлеба на один зуб, а без него сыт не будешь. Недаром сказано «Хлеб – всему голова», недаром. Вот и укрепляй в такой ситуации комсомольские бригады, ставь перед ними новые задачи и высокие цели. Выручало знание техники и ей богу, я радовался, когда затруднялись отрегулировать комбайн, и на обочине сиротливо стоял трактор, который никак не могли завести.

Покопаюсь, заведу, дам круг по полю, - смотришь глаза у ребят потеплели, улыбаются, подшучивают, можно поговорить с ними о жизни, о наболевшем, обсудить планы на ближайшее время. Тогда главной задачей было – поднять престиж профессии, привить любовь и уважение к нелегкому труду земледельца.

Этого и  мы, и наши партийные наставники в полной мере использовали и моральные и материальные стимулы. В каждом отделении совхозов, на центральных усадьбах ввели доски показателей, на них ежедневно отмечали итоги работы каждой бригады. Простое дело, проще колеса, но только кому же хочется в глазах сотен людей, любимой девушки выглядеть ленивым и отстающим? Возникал здоровый азарт, по-настоящему разворачивалось соревнование.

Фотографии лучших комсомольцев-механизаторов, животноводов красовались не только на Доске почета, о них писали в районных газетах, звучали репортажи по радио.

По итогам осенней страды лучшим бригадам в торжественной обстановке вручали переходящее Красное знамя, награждали ценными подарками, со сцен районных Домов культуры по их заявкам звучали песни.

А знамя вручал Федор Сальцев, механизатор Тоцкого района. Его имя гремело в годы войны, возглавляемая им бригада несколько раз получала переходящее Красное знамя ЦК ВЛКСМ, а потом оно осталось у коллектива навечно.

На слеты молодых животноводов, механизаторов приглашали известных на всю страну людей:  ветеранов и героев Великой Отечественной войны, космонавтов – А. Леонова, П. Поповича, двукратного олимпийского чемпиона по боксу Бориса Лагутина, маму Зои Космодемьянской.

Гордость страны, они и вручали награды победителям соревнования, а потом, как правило, возникал живой, заинтересованный разговор о работе, о жизни и о том, что еще надо сделать, чтобы она стала лучше и краше. Фотографировались на память. Разве можно забыть такие события, такие встречи? Спустя десятки лет, постаревшие, поседевшие участники слетов показывали эти фотографии внукам и детям: «Это вот мы с Героем Советского Союза, летчиком-космонавтом…, а здесь фото с дарственной подписью чемпиона Европы…»

Именно такие люди и были в те годы маяками для подрастающего поколения, а не нынешние, ошалевшие от денег и наркотиков «звездные» завсегдатаи различных сомнительных и поганеньких шоу.

Я и сейчас могу назвать имена комсомольцев тех лет, которыми мы по праву гордились: механизатор Василий Иванченко, водитель Юсимбай Даутешев, трактористка Наташа Зименс, доярка Валентина Борисова…

Организовывали мы и спортивные соревнования, сельские спартакиады, линейки готовности техники к посевной и уборочной.

Работа была отнюдь не кабинетная, все время в поездках, десятки, сотни встреч с молодежью, с интереснейшими людьми. В те же годы я сдружился с Виктором Поляничко.  Вот есть талант художественной, музыкальной, литературной, а у него был, можно сказать, талант человеческий. И погиб он потому, что очень верил в добро и высшую какую-то неземную справедливость, хорошее начало в людях. Эта вера и заставила его куда-то мчаться без охраны по тревожному звонку. Ошибся. Попал в засаду в Ингушетии. И погиб, светлая ему память.

Три года работы в Орском производственном комитете комсомола пролетели как неделя, а потом стали меня прочить на должность директора крупнейшего на востоке области совхоза «Ириклинский», и я согласился, но вызвали в Оренбург, к начальству: «Будем рекомендовать тебе секретарем областного комитета ВЛКСМ. И не спорь. Получилось в районе, потянешь и здесь. Все, разговор окончен».

В буднях великих строек

Тогда в области шло строительство многих крупных объектов: доменных печей и прокатных станов на Орско-Халиловском металлургическом комбинате, Гайского горно-обогатительного комбината, Ириклинской ГРЭС.

А в масштабах страны грандиозных строек насчитывались сотни. Остро не хватало рабочих рук, тогда-то и родился интересный почин: создавать студенческие строительные отряды.

Их организация, пожалуй, больше всего и помнится, хотя надо было работать и с сельской молодежью, заниматься военно-патриотическим воспитанием, организовать спортивные состязания и смотры художественной самодеятельности, бороться с преступностью и правонарушениями в молодежной среде, увлекать комсомольцев делами полезными и важными. И все же  о стройотрядах разговор особый. Вслед за их созданием крупнейшим объектам стали присваивать звания «всесоюзных, ударных комсомольских», и управляющие  строительно-монтажными трестами, директора строящихся предприятий – «зубры» производства – начали обивать пороги самых высоких кабинетов, стремясь заполучить такой статус.

Это означало, что по призыву ЦК ВЛКСМ, обкомов комсомола со всей страны к ним, помимо бойцов, как их называли, студенческих строительных отрядов, приедут сотни, тысячи молодых ребят и девушек, полных энергии и желания работать и, что очень важно, хорошо организованных. А житейская неустроенность им не помеха.

Конечно, молодежь, студенты не могли выполнять работу, требующую высокой квалификации, и их направляли на самые тяжелые работы, но редко кто роптал или жаловался. И каждый высвечивался как на рентгене, сразу становилось ясно, «плох он или хорош», и совершить проступок – стыдно, а сотворить что-нибудь подленькое означало покрыть себя несмываемым позором. И работали студенты-стройотрядовцы не за страх, а на совесть, удивляя матерых прорабов объемами сделанного.

Во время горбачевской перестройки и нового мышления зазвучали голоса доморощенных, подкормленных нашими недругами, «аналитиков» и «историков», которые утверждали, что якобы все в Советском Союзе строилось руками зэков под злобный лай овчарок. Что и БАМ, и космодром в Байконуре, Оренбургское, а затем Астраханское, Уренгойское газоконденсатное месторождения строили, осваивали грабители и  насильники  с наколками на руках? Да ничего подобного! Как-то на строительство Ириклинской ГРЭС прислали три сотни условно-досрочно освобожденных. Ну и что? Выделять им отдельное общежитие, ставить охрану? Да ни в коем случае. Посовещались и приняли решение: распределить их по комсомольско-молодежным бригадам. Все! Никакого влияния они там не имели, работали, как и остальные, а первую скрипку в коллективе всегда играли комсомольские лидеры.

И атмосфера того времени не была пронизана духом наживы, меркантильные интересы не доминировали над моральными ценностями.

Но уже в начале 80-х годов мы с тревогою и горечью наблюдали за апатией, пассивностью, которая стала охватывать молодежь, за тусклой показушной деятельностью комсомольских работников, для которых был важен отчет, победные рапорты, а не живая работа с людьми. С тревогой и горечью, которые оказались небеспочвенными. И об этом разговор должен быть особый, но никто не может очернить славных дел комсомола, начиная со времени его создания и кончая нашим поколением. Мы свято верили, что будущее прекрасно, и мы должны построить его своими руками. И те годы были счастливыми. А молодежь надо и сегодня объединять в коллективы с благородными целями и помыслами, иначе часть молодежи, томимая жаждой денег и развлечений, начнет сама объединяться. В стаи. Что, собственно говоря, и произошло в приснопамятные 90-е годы минувшего столетия. Но Россия всегда славилась высокой нравственностью, духовностью, коллективизмом, способностью отбросив все личное, встать грудью «за други своя» и, думю, рано или поздно, но опыт ВЛКСМ будет востребован.

На острие проблем

В январе 1974 года на очередном пленуме, совершенно неожиданно, первый секретарь обкома партии Александр Власович Коваленко предложил  избрать меня секретарем Оренбургского райкома партии. Избрали единогласно. А район – самый крупный в области по производству животноводческой продукции, свыше 200 тысяч гектаров пахотной земли, большой парк сельскохозяйственной техники, десятки действующих промышленных предприятий; на территории района велось освоение крупнейшего в Европе газоконденсатного месторождения, рядом – областной центр. Все это добавляло проблем, и район был (и остается!) одним из самых сложных. И какое-то время меня терзали сомнения: справлюсь ли, потяну ли такой воз?

А первый рабочий день на новом месте начался с двух курьезных телефонных звонков: «Александр Григорьевич, пришли две цистерны с патокой. Кому отдать?». Через минуту другой: «Поступило десять каракулевых шапок. Как будем распределять?».

Ну, думаю, если я буду замыкаться на таких вопросах, пиши пропало: увязну в мелочах, а люди отвыкнут принимать решения и отвечать за свои дела и поступки. И на эти звонки ответил так: «Решайте сами, но если раздадите куму да свату - пеняйте на себя».

Вот сколько лет прошло, но до сих пор для меня остается загадкой: куда все девалось? Ведь вся страна работала, планы выполнялись и перевыполнялись, но все было дефицитом: хорошая мебель, одежда, бытовая техника, продукты. В какие-такие закрома уходила вся продукция? Ведь только один наш район мог досыта накормить всю область.

Конечно, шла гонка вооружений, мы безвозмездно помогали нашим союзникам, развивающимся странам, но все же, все же…

Так вот, с начала 70-х годов шло интенсивное обустройство Оренбургского газового комплекса и мы по праву гордились тем, что крупнейшее в Европе, ценнейшее по составу газокондесатное месторождение открыли именно в нашей области, но была и обратная сторона медали: район стремительно терял кадры. Механизаторы, животноводы, выпускники школ уходили на работу в газпром, днями в селах было просто безлюдно. Проблема была кардинальной, надо было срочно ее решать.

И райком резко отказался от мелочной опеки хозяйственников, а все силы направил на работу с людьми, создание для них хороших условий труда. Буквально в первые же дни решили обеспечивать доярок горячими пирожками прямо на рабочих местах – ведь они встают ни свет, ни заря, позавтракать некогда. Один из обкомовских остряков съязвил: «Зелепухин пирожками надеется удои поднять». Да не пирожками, - заботой о людях.

В дальнейшем организовали горячее питание на каждой ферме, на каждом полевом стане, а затем – во всех сельских школах. Старались освободить женщин от повседневных, утомительных хлопот по хозяйству.

Когда удалось повсеместно наладить горячее питание, перевели сельских тружеников на двухсменный график работы (где это было необходимо, конечно), как и в городе. Обустроили все бытовки, а на крупных фермах, в мастерских построили даже сауны. Оживили работу клубов и Домов культуры, самодеятельных творческих коллективов, различных кружков. Добились, чтобы новые кинофильмы шли не только в городских кинотеатрах, но и в сельских клубах. Приходилось решать и частные, отнюдь не районного масштаба вопросы.

К примеру, такой случай. Доярки колхоза имени 9-го Января особенным усердием не отличались, все им было не по нраву и все не так. Приедешь на ферму, а они руки в боки, кричат, наседают: «Надоело в грязи копаться, уйдем в город работать – платят больше, а все с маникюром ходят, ручек не запачкают». Собрал их и предложил поехать всем вместе в город. Привез на шелкокомбинат: «Смотрите». А в цехе шум, влажно, полутемно; каждая ткачиха обслуживает пять станков, ни минуты не стоит на месте, даже посмотреть на столь странную делегацию ей некогда. Из комбината повез их в молочный магазин на Советской. Очередь – на полквартала, у дверей толчея, люди взвинчены, кричат: «По одному литру отпускайте».

Назад ехали – словно воды в рот набрали, но с тех пор стали работать много лучше, разговоров о беспечной и сытой жизни горожан поубавилось.

И все же проблема закрепления в хозяйствах людей, особенно молодежи, продолжала оставаться острой, решать ее надо было повседневной, планомерной работой, начиная со школьной скамьи. И в этом нам очень помог богатый опыт двух замечательных людей: директора Дедуровской средней школы, народного учителя СССР Николая Климентьевича Калугина и председателя колхоза имени Кирова, Героя Социалистического труда Василия Степановича Шинкарева. Каждый из них разработал целую систему воспитания подростков в духе любви к родной земле, к нелегкому, но благородному труду крестьянина. Райком в полной мере использовал их опыт, в частности мы первыми в области начали создавать семейные звенья. Первопроходцем этого почина стал комбайнер совхоза «Чебеньковский» Александр Михайлович Юдин. Вообще, с приходом старшеклассников в производственные коллективы в них сразу менялся микроклимат. Их наставники становились более отзывчивее, старательнее, более ответственными за результаты своей работы и поведение: ну кому же хочется выглядеть в глазах своих детей, соседских мальчишек разболтанными, ленивыми, не способными к серьезной работе человеком? Заметно укрепилась дисциплина. Сегодня трудно поверить, но в районе невозможно было во время страды встретить механизатора «навеселе». Старались мы воспитать в людях чувство гордости за свою профессию, стремление стать настоящими мастерами своего дела.

Однажды в одной из центральных газет прочитали сообщение: какой-то комбайнер на Кубани за сутки намолотил 160 тонн зерна. Задумались: «А что, на Оренбургской земле такие мастера не водятся? Почему бы не попробовать повторить этот рекорд?» Через два дня, двумя комбайнами «Нива» звенья А. М. Юдина и Б. Иркенова за сутки намолотили 347 тонн зерна. В этот год Александр Михайлович Юдин выполнил одиннадцать (!) сезонных норм. В ознаменование этого трудового подвига решили установить навечно старенький, видавший виды комбайн Юдина на постамент в селе Чебеньки. При огромном скоплении жителей родного и близлежащих сел, руководителей сельских хозяйств района и области, журналистов, Александр Михайлович под аплодисменты, по ковровой дорожке шел к своему степному кораблю. У многих на глазах стояли слезы, настолько трогательным было чествование мастера, очень трудолюбивого, на редкость скромного человека.*

*Вот еще один штрих к портрету Александра Михайловича Юдина. В 2002 году я писал о нем очерк, пару раз ездил в Чебеньки. Типовой сельский домик на две семьи, никаких излишеств. Хозяин – обаятельный человек, интересный собеседник. Но тщетно пытался я найти в семейных альбомах Александра Михайловича хотя бы одну фотографию его при полном параде, со звездой Героя на груди, в кругу высокого начальства, среди известных и уважаемых в области людей. Ни одной! Пришлось довольствоваться фотографиями из книг по истории Оренбуржья – С. М.

Ведь закончив уборку урожая в родном совхозе, Александр Михайлович отправлялся на поля восточного Оренбуржья, а иногда и в другие области. И порой даже никто и не знал, что прибывший в командировку комбайнер – лауреат Государственной премии, Герой Социалистического труда. Приедет Александр Михайлович в какое-нибудь большое хозяйство и работает, перекрывая многократно все мыслимые и немыслимые нормы. Удивляется руководство, звонит в Оренбург, наводит справки, потом мчится на «волжанках» на поля, искать Юдина: надо ведь такому человеку условия создать получше. Но Александр Михайлович отнекивается, отмахивается от всяких любезных предложений. Поспит два-три часа укрывшись телогрейкой и опять за штурвал комбайна.

Такие люди, как А. М. Юдин, преданные своему делу, были почти в каждом хозяйстве и их достижения, высочайший авторитет удерживали молодежь в родных местах.

В районе было много поселков, где ранее проживали казаки и мы вспомнили их обычаи, традиции: строевые смотры, конноспортивные состязания. Они превращались в праздники, к которым готовились и где каждый старался показать свою удаль, сноровку. И приняли решение: 23 февраля, в День Советской армии проводить смотры готовности сельхозтехники с участием высшего командного состава Донгузского военного гарнизона. Военные откликнулись на нашу просьбу всей душой. В этот день отменяли занятия в школах, принаряжали поселки, а в полдень на главной площади центральной усадьбы каждого хозяйства выстраивалась вся техника. Возле каждого комбайна, трактора стояли механизаторы с сыновьями или учениками школы, которые помогали им во время уборочной страды. Такой мощи многие колхозники прежде никогда и не видели, ведь техника работает на разных отделениях, собирали ее всю вместе впервые. Вносили знамя коллектива, главный инженер совхоза докладывал старшему офицеру гарнизона о готовности техники к работе. Затем с трибуны звучали теплые слова в адрес механизаторов, ремонтников, вручали почетные грамоты, ценные подарки, премии. В заключение мимо трибуны и зрителей парадным строем проходила вся сельхозтехника. Ну можно-ли себе представить, чтобы кто-то не отремонтировал бы своего железного коня или вывел его на смотр в неприглядном виде. И так вот, шаг за шагом, нам удалось переломить ситуацию к лучшему и самая главная проблема – кадровая, была решена.

Люди почувствовали заботу о себе, увидели каким уважением пользуется труд земледельца. Вместе с этим пришли и успехи, по большинству показателей мы вышли на передовые позиции в области. Но далось это нелегко. Были удачи, но были и просчеты, ошибки, что-то не получалось и мы мучительно искали верное решение. И работали, не считаясь со временем.

Вместе с тем приходилось заниматься и другими делами, причем безотлагательно.

Оренбургский район – столичный, все дороги к областному центру идут через него, был страшно замусорен. Лесополосы, обочины дорог, овраги, речушки, нежилые полуразрушенные дома – все было завалено мусором. Многие села выглядели просто безобразно. О какой культуре можно вести речь в таких условиях, что говорить о любви к малой родине жителям сел, детишкам-школьникам? Как смотреть в глаза многочисленным гостям Оренбурга – степной Пальмиры, города, которому исторически предназначено быть «ключом и вратами» в Азию? Незамедлительно объявили конкурс на самое благоустроенное село, установили премии, награды.

Организовали субботники и работники райкома, руководители хозяйств первыми на них и выходили. Но бог ты мой, сколько пришлось биться, ругаться, взывать к совести, наказывать, поощрять, прежде чем удалось навести в селах порядок. Строили много жилья, школы, больницы и взяли за правило: одновременно благоустраивать прилегающие территории. К великой радости домохозяек начали газификацию района. Отпала необходимость запасаться дровами, углем. Голубой огонек привносил чистоту и уют в дома сельских жителей.

Дела шли на лад, радовались сельчане, радовались мы, - партийные работники. Но живем-то мы не на Кубани, где воткни оглоблю – тарантас вырастет, а в зоне рискованного земледелия, где,  коли неурожай,  хоть слезами умойся, а ничего не сделаешь.

Летом 1975 года случилась засуха. Нещадно пекло солнце, казалось весь день оно в зените и все живое пряталось от  его испепеляющих лучей. Каждый день земледельцы с мольбой и надеждой смотрели на небо, а на нем – ни облачка. Пересохли речушки, озера, по земле змеились трещины – ладонь пролазила.

Об урожае и говорить не приходилось, катастрофически плохо обстояли дела и с кормами.

И чтобы сохранить поголовье скота, было принято решение на отдельных, самых выжженных полях обмолот не вести, а зерновые пустить на корм. И как на грех, в области проездом оказалась министр легкой промышленности РСФСР Виноградова с заданием ЦК: заодно(!) проверить ход уборки урожая.

Узнала она о столь беспрецедентном случае и сразу – сигнал в Москву. До бога высоко до Москвы далеко и было велено наказать меня строжайшим образом. И неизвестно чем бы для меня все закончилось, но выручил «дед», то есть Александр Власович Коваленко.

В те дни, когда правила бал Виноградова, он был в командировке, и как вернулся, то быстро во всем разобрался (да он и так прекрасно знал о наших бедах) – в сельском хозяйстве он был дока. И тотчас собрал пленум обкома с повесткой дня: «Об опыте заготовки кормов в Оренбургском районе». Ну и как меня после этого наказывать? А на следующий год мы собрали по 17 с лишним центнеров зерна с гектара, в 1978 году – еще больше. И какого!

Ведь оренбургская пшеница была признана лучшей на международной выставке в Париже еще в 1862 году. А какой из нее пекли хлеб, какие караваи! В столицу везли наши караваи как ценный подарок.

Сейчас все пекари частные, жажда прибыли застилает глаза, но в селах и поныне можно отведать вкуснейшего хлеба. Пекут как встарь, на хмельных дрожжах, а главное, на совесть.

Десятую пятилетку район завершил на подъеме, многие труженики села, хозяйственные, партийные руководители были удостоены высоких правительственных наград и никто тогда и предположить не мог, какие испытания предстоит нам пройти - и мне, и моим товарищам по комсомолу, по партии, всему советскому народу.

На изломе столетий

С избранием на должность Генерального секретаря М. С. Горбачева, жизнь вздыбилась, словно норовистый конь перед препятствием.

Первое время новые веяния, почины, сама перестройка, затеянные новым Генсеком, вызывали одобрение, пожалуй, во всех слоях общества, Всем поднадоели трескучие лозунги, за рапортами об очередных трудовых победах прятались апатия и дрема, окутавшие страну. Народ устал верить обещаниям скорого всеобщего благоденствия.

Нельзя не отметить, что Михаил Сергеевич сделал немало полезного для сельского хозяйства: арендный подряд и хозрасчет, строительство современных специализированных животноводческих комплексов и птицефабрик, внедрение новейших технологий земледелия – все это осуществлялось при его поддержке и участии, и благотворно сказалось на увеличении производства сельхозпродукции, на материальном благосостоянии тружеников села. Комбайнеры-асы могли за сезон заработать на легковую машину. Но в то же время – просчеты, метания, скоропалительные решения других жизненно важных вопросов, бесноватая гласность, когда стало позволительно и даже «модно» очернять отечественную историю, откровенно насмехаться над людьми старшего поколения, членами КПСС и называть их « красно-коричневыми», ставить под сомнения вклад советских людей в великую Победу, да и саму ее целесообразность; откровенные провалы во внешней политике. Сомнительные, вполне заслуженные похвалы: «лучший немец», «замечательный американец» стране обошлись дорого. В сухом остатке – приход к власти демагога и лжеца, погрязшего в гульбищах «демократа» Ельцина, распад великой страны, стремительное вхождение, не считаясь с потерями и жертвами, в «цивилизованный» рынок, раздача государственной, народной собственности человечкам, приближенным к сановным особам.

В начале 90-х годов страну захлестнули нищета и безработица, преступность и наркомания; голодные обмороки учителей и школьников стали обычным явлением; по числу самоубийств Россия вышла на первое место в мире. Шабаш и торжество темных сил характеризуют те годы и горько вспоминать о деяниях первого «всенародно избранного» (выборы 1996 года – фокус, непосильный и Копперфильду, в списках для голосования находили людей, давно ушедших в мир иной).

В 1989 году меня избрали депутатом Верховного Совета, и я видел, как многие народные избранники, ранее поддерживающие «рубаху-парня» Ельцина с негодованием отворачивались от него. Парламент, как мог, противодействовал разрушительной политике «царя Бориса» и к началу осени 1993 года противостояние достигло апогея. В сентябре Ельцин подписал антиконституционный Указ № 1400 «О роспуске парламента». Такого права у него не было, и Указ был воспринят с возмущением депутатами Верховного Совета и большинством граждан России. И депутаты (а тогда выборы проходили не по партийным спискам, за каждым из нас стояли сотни тысяч избирателей) отрешили Ельцина от должности. В те дни в Белый Дом поступали тысячи телеграмм, писем, звонков от глав регионов, городов и районов, от трудовых коллективов, воинских частей, в которых нам высказывали поддержку.

Конституционный суд РФ признал Указ Ельцина не законным.

Но бог ты мой, сколько клеветы и злобных наветов обрушилось на нас. Сам Ельцин порой паниковал, но его окружение – казнокрады и карьеристы, новоиспеченные владельцы банков, заводов, комбинатов, ставшие в одночасье миллиардерами, понимали, что с падением режима их ждут суд и тюремные нары. И действовали жестоко и подло. Шантаж, подкуп, угрозы, феерические назначения духовных и интеллектуальных карликов на высокие должности, - все было пущено в неправедное дело. Белый Дом был блокирован и опоясан спиралью Бруно, применение которой запрещено Международной Конвенцией по правам человека; у нас отключили связь, электроэнергию, воду. В столицу стягивались внутренние войска, ОМОН, подступы к ней были перекрыты, а в воинские части, управления УВД, ФСБ рассылались приказы, распоряжения и прочие «документы» в которых утверждалось, что Верховный Совет с помощью западных спецслужб готовит вооруженный переворот. Правящая камарилья по их сценарию готовила штурм Белого Дома, а события трактовались с точностью до наоборот.

К чести народных избранников никто не покидал Белый Дом, мы принимали все меры к не допущению кровопролития, порой заседали при тусклом мерцании свечей, принимали Постановления, но не всегда могли передать их в газеты, на телевидение, довести до сведения граждан России.

Мы сутками не покидали рабочие места. Ночевали там же, в Белом Доме, некоторые депутаты-оренбуржцы в кабинете Алексея Андреевича Чернышева (как у председателя комитета у него был свой кабинет), подложив под голову книги. Только какой там был сон? Так, забывались на два-три часа, сваленные усталостью. А трагическая развязка приближалась.

Святейший Синод Русской Православной церкви первого октября сделал заявление: «властью, данной нам от Бога, мы заявляем, что тот, кто поднимет руку на беззащитного и прольет невинную кровь, будет отлучен от церкви и предан анафеме». Но ни что не могло остановить ельценистов, они не жалели злата-серебра на подкуп наемников, а на людей им было наплевать, в их глазах они были сырьем, из которого должно и нужно извлекать прибыль, а не согласных и протестующих – бить и уничтожать.

Нескольким депутатам Верховного Совета, в том числе и мне, поручено было выступать в Колонном Зале Дома Союзов, где собрался Совет аграрием России, а вот назад, в Белый Дом нас уже не пустили. Ранее, бывшие в оцеплении милиционеры были очень доброжелательны, а потом – словно и не люди, а манекены стояли - безучастные и молчаливые. Сложилось впечатление, что русский язык для них чужой. И мы стали свидетелями побоища на станции метро «Баррикадное». Временщики-властители опасались, что москвичей не остановят танки, автоматчики, колючая проволока, и они встанут на защиту парламента. На станции метро омоновцы избивали дубинками всех, кто там оказался. Не щадили ни стариков, ни женщин, сбрасывали людей вниз, по поручням эскалаторов.

Милиционеры метрополитена пытались остановить озверевших сослуживцев, но силы были неравны.

А спустя два дня начался расстрел Парламента – преступное действо аналога, которому никогда не было ни в одной стране мира.

Это были, пожалуй, самые черные дни в современной истории России, в жизни всех патриотов нашей Родины. Оглядываясь на прожитые годы, могу сказать, что как и у всякого человека, живущего на нашей маленькой планете Земля, у меня были дни и черные, и светлые, но все же хороших, наполненных созидательным трудом было несоизмеримо больше.

Мы пережили это смутное и страшное время, с начало нового века Россия стала вновь наращивать свою мощь, возрождать былое величие. Не мог наш народ долгое время находиться в путах грез, обмана и надежд на сказочные богатства, которые вот-вот доставят почтой от добренького дяди с Запада. У нас свой путь, своя история и свои ценности.

В том и непостижимость России и вечная загадка для чужеземных мудрецов, что из всех несчастий, из самых тяжких бед и скорбей, она, словно Феникс из огня выходит с новыми приобретениями, с утроенной волей к победе, с подъемом духовных и физических сил. Так было и так будет и в это я верю всей душой и всем сердцем.

Сокровенное

…У любого человека в жизни есть события, дни, минуты, которые остаются в памяти навсегда, неизбывно. И я до мельчайших деталей помню не только драматические события 1993 года, но и вручение области переходящего красного знамени ЦК ВЛКСМ в 1972 году, награждение меня Орденом Ленина за высокие показатели, достигнутые Оренбургским районом.

Но у каждого из нас есть и простые человеческие радости, которые тоже являются вехами на жизненном пути.

Мы вырастили трех дочерей, и младшая недавно подарила нам желанного внука.

Я очень люблю бывать в родных местах, люблю побродить по знакомым с малых лет тропинкам, где прошло босоногое, голодное, но солнечное детство и в эти редкие, к сожалению, часы, сверяю свои дела и поступки с заветами родителей. Следующим летом надеюсь взять с собой и внука Диму. Он пока еще совсем маленький, подрастает вместе с липой, посаженной в день его рождение, и пытается что-то рассказать на своем языке, понятном только ему и другим детям всего мира. Я постараюсь научить его всему, что умею, умел и любил делать сам: бегать на лыжах и играть в футбол, водить машину и убирать хлеб, уважать людей труда и любить Родину. И дай Бог нашим детям и внукам быть счастливыми, жить и трудиться под мирным небом на нашей родной земле.