Через 15 лет в России снова август.. Александр Костенюк о ГКЧП, о себе, о Путине и о России

- Сакраментальный вопрос, Александр Григорьевич: где вы были 19 августа 1991 года?

- Сахар добывал!      

- Для области?

- Для кого ж еще. В начале августа в Среднюю Азию через Оренбург летел премьер-министр Украины Фокин. Я как председатель облисполкома встретил его в аэропорту, накормил обедом. За обедом он мне говорит: «Слушай, помоги, есть такой состав для обволакивания сыров, он у вас на нефтемаслозаводе производится. Нам очень нужно! Тонн двести». «Хорошо, - говорю, - но ответная просьба: нам нужен сахар».

Договорились. Я все вопросы согласовал и 17 августа вылетел в Киев. А 19-го утром слышу по радио про события в Москве. Иду в Совет министров, звоню в Оренбург. Отвечают: здесь все спокойно, все нормально... А вообще, знаете, как это приняли украинцы? «Слава богу!» - вот как!

-  Какие именно украинцы? Народ с улицы или в коридорах власти?

- Да в Совете министров же! Первый заместитель Фокина, еще какой-то министр, по сельскому хозяйству, кажется... Потом уже, когда все закончилось, смотрю в средствах массовой  информации – у них полный разворот на 180 градусов. Ах вы ж, думаю...

- А что вы лично подумали, Александр Григорьевич? В первые минуты? Поверили в то, что Горбачев заболел, во всю аргументацию вице-президента Янаева и его компании?

- Нет, я в это дело не поверил.  Я просто почувствовал, что тут - нечисто. И потом информация поначалу была очень ограниченная. Это уже после пошли подробности... Хотя я тогда был еще и народный депутат СССР, но случилось все предельно неожиданно. Да, шли баталии о будущем Союза на уровне съезда депутатов, но все это было открыто, доступно. Никто нигде никакой крамолы не усматривал. Потом уже, конечно, начались размышления, сопоставления...

- А каковы тогда были ваши размышления? Вы сами как посчитали – что именно произошло в стране?

- Во-первых, была тревога в душе. Во-вторых, надежда: может быть, что-то изменится. Другое дело, кто и как будет менять. Потом, когда послушал-посмотрел на этих путчистов... э-э, это детские игры. Пьяная компания собралась...

- То есть полагаете, за восьмеркой гэкачепистов стояли более другие, более серьезные люди?

- Да. Но их же поддержала основная масса населения. Перестройка на тот момент уже никого не устраивала – ни власти на местах, ни народ. И все ждали: ну так когда же все-таки последуют действия на пользу страны, преобразования настоящие в политике, в экономике? До того же одна болтовня была! Горбачев все никак не мог вымолвить слова: «надо прийти к частной собственности».

- А вы считали – надо?

- Я считал – надо! Но не везде и не во всем. Вот как сейчас в Китае: допустили к частной собственности мелких производителей, торговлю. А крупные предприятия остались в госсобственности.

- И все же: что произошло 19 августа 1991 года?

- И тогда считал, и сейчас считаю: в стране пытались произвести неконституционный переворот. И тут даже углядели мой грех! Я прилетел в Оренбург с Украины 20-го числа. На следующее утро получаю телеграмму за подписью председателя правительства Павлова, члена ГКЧП: просьба выразить свое отношение к событиям и отправить в Кремль. Я написал, что в области обстановка спокойная, действия наши будут только по Конституции. Больше ничего! Потом наши демократы в кавычках выкопали где-то копию этой телеграммы и стали ей размахивать: мол, Костенюк поддержал гэкачепистов.

Чуть позже, уже на Верховном Совете РСФСР, зачитали перечень областей, которые поддержали ГКЧП. В том числе в него попали и Оренбургская область, и Костенюк. Был такой Махарадзе, из контрольного управления при президенте России. Я ему звоню, объясняю: меня вообще не было в это время в области, а от тех, кто был, тоже не было никаких телодвижений в части поддержки ГКЧП. Ладно, отвечает, не обращай внимания, это все депутатские игры. Ничего себе игры!

Ну ладно. Потом в начале сентября созвали съезд народных депутатов РСФСР. Я на нем был. В перерыве подхожу к Ельцину: можно к вам на прием? Ну мы-то знали друг друга давно, еще когда он работал секретарем обкома в Свердловске, общались... «Заходи». Я зашел, рассказал о ситуации в области немножко, а потом говорю: Борис Николаевич, сейчас вот идет смена руководителей в регионах, на меня наши демократы наезжают. Вы скажите: если вы мне доверяете, я продолжу работать. Если есть малейшее недоверие, я прямо сейчас в приемной пишу заявление об освобождении от должности. «Нет, у меня к тебе вопросов нет. Работай».

Уезжаю спокойно домой и почти сразу же ухожу в отпуск. Возвращаюсь из отпуска. Успел даже на день съездить в Орск... Звонит Валерий Николаевич Григорьев, председатель облсовета: «Зайди сейчас ко мне». Захожу, и еще в приемной помощник его мне говорит: слушайте-ка, что по радио передают... А там зачитывают указ Ельцина об отстранении меня от должности – не об освобождении даже! – «за участие в ГКЧП». Ну и поручить прокуратуре РФ, КГБ, МВД, кому там еще, расследовать мое участие.

Ладно. Жду день, неделю, другую – никто не едет расследовать. Потом из Волгограда прибыл следователь, задал несколько вопросов, я ему ответил, где был, что делал. Все, говорит, больше вопросов не имею, все ясно, до свидания.

- И все?

- Да, потому что как раз последовал еще один указ президента России – о роспуске Советов и их исполнительных органов. То есть конец все равно один был. Мне так даже легче на душе стало.

- Как вы считаете, Александр Григорьевич: сейчас актуально вспоминать про тот неудавшийся путч? Или уже нет?

- Очень даже актуально! Потому что надо все-таки разобраться – что же тогда произошло?

- Вы полагаете, до сих пор не разобрались?

- Нет!

- А есть ли опасность повторения чего-либо подобного в наши дни? Я имею в виду попытку переворота. Таким ли образом, как сделали гэкачеписты, иным ли...

- Я думаю, подобного уже не будет. Но опасность - есть. Грядут выборы президента, и попытка захватить власть может быть предпринята. И если еще из-за океана вмешаются...

- Ах, вот вы про какую попытку... Что, разве Кремль не зачистил всю практически оппозицию под корень? Кого конкретно опасаться-то?

- Да тот же Касьянов... Нет, я не скрываю: где-то что-то мне не нравится, что делает Путин.

- Что именно?

- Надо более жестко вести борьбу с коррупцией и бюрократизмом. Это нас погубит. Вы посмотрите, что делается: бюрократ на бюрократе сидит! Можете себе представить: чтобы оформить в собственность вот это здание (мы разговаривали с А. Костенюком, генеральным директором ЗАО «Салмыш», в главном офисе, что на Пролетарской, 155), землю под ним, понадобилось полтора года! Это мне. А кому-то другому и трех не хватит.

- А кому и вовсе не дадут...

- Совершенно верно! Что это такое? Тут и коррупция завязана. Друг же друга по-страшному поддерживают! Просто по-страшному. И вот здесь Путин нерешителен.

- Почему нерешителен, как вы думаете?

- Вот хоть вы и говорите, что вокруг него все расчищено...

- Это я про оппозицию. А вокруг него – только свои.

- Вот эти свои – они очень плохие помощники у него! Просто не подготовлены всей жизнью.

- За шесть лет – и хороших помощников не набрал?

- У него надо спросить. Насаждает чекистов-кагэбистов – зачем? Кроме того, что тот свой, надо еще, чтобы профессионалом был. Еще генеральный прокурор Казанник - помните такого? - говорил, что самая крупная ошибка Ельцина была – разогнал профессионалов и набрал людей по личной преданности, по услужливости. Да и сейчас... Кто у нас возглавляет сельское хозяйство? Министр Гордеев – железнодорожник. Министр здравоохранения Зурабов – автомобилист! Сплошь и рядом непрофессионалы возглавляют отрасль. Вот при советской власти никто ж из завлабов в премьеры не выскакивал, система подготовки кадров была!

- Это вы про Гайдара? Так Ленин в премьеры выскочил вообще из присяжных поверенных...

- А какую он до этого школу прошел? Он был политик-философ! И потом он допускал к власти – пусть даже не верховной – профессионалов: и инженеров, и банкиров.

- Куда же тогда было деваться... Кстати, и где большинство этих старых специалистов оказалось через полтора-два десятка лет? Ну, да сейчас о другом: получается, мы по кругу бегаем  почти век уже?

- Именно! И что самое страшное, что нас жизнь, опыт абсолютно ничему не учит. Рушим до основания, потом громадными усилиями строим. Я видел в Риге улицу, там стоят дома: одна архитектура, рядом - другого века, потом следующего, и современный дом. Покажите мне такие дома в России! Или, в переносном смысле, такие улицы  -  в политике, в экономике? Нет таких домов!

- Не говоря уже об улицах... Увы, тут даже спорить не приходится.