Митрополит Леонтий: жизнь после жизни

24 января исполняется 14 лет со дня кончины митрополита Оренбургского и Бузулукского Леонтия. В память о нем в Никольском кафедральном соборе в этот день состоится панихида. Накануне корреспондент «ОН» встретился с людьми, близко знавшими владыку, и записал их рассказы.

 Наталья, регент:

- Я даже не могу сказать, что он умер. Для меня, как для многих, он продолжает жить и после смерти. Иисус Христос говорил: «По вере вашей воздастся вам». Владыка похоронен здесь, в храме. Мы, все кто его знал, приходим к нему, как к живому, молимся у его могилы, и он помогает. Только надо так попросить, чтобы он услышал, – от всего сердца.

При жизни он принимал всех без исключения людей, которые к нему приходили. К каждому человеку находил подход и во многих областях разбирался как профессионал. Во все вникал. Помню, приходит к нему портниха, а он ее спрашивает: «А как вы это шьете?» И она начинает ему объяснять… И так располагал к себе, что человек все-все про себя расскажет.

У него была очень хорошая память, несмотря на возраст. При встрече всегда спросит и про тебя, и про твоих родных, что у них и как. Несколько иностранных языков знал и продолжал изучать их до самой смерти. Когда его спрашивали, зачем ему это, он отвечал: «Ну как же? Вот поеду куда-нибудь, встречу там человека, говорящего на этом языке, и смогу с ним поговорить!»

Матушка Ольга:

- Он такое уважение к людям питал, что даже к маленьким детям обращался на «вы». Причем не ради шутки, как, например, Якубович в «Поле чудес» с детьми заигрывает. В этом обращении проявлялось искреннее уважение к достоинству маленького человека!

В последнее время он болел, но мы ничего о его недомоганиях не знали. Он говорил так: «Если я принял утром вертикальное положение в кровати, значит, надо вставать и идти». То есть если хватило сил подняться с постели…

Он говорил, называя себя во множественном числе: «Мы можем три часа говорить красиво, образно – и ничего не сказать». И мог выражать сложнейшие глубочайшие мысли таким языком, чтобы и первоклассник понял. Сам солировал на клиросе, у него был замечательный бас.

Однажды мы поехали в тюрьму. Это был единственный раз в моей жизни. Представляете себе, приводят арестантов, а у них у всех такие лица! Вот говорят, что лицо человека может излучать свет, если у него душа светлая. А у этих людей были страшные, темные лица, как будто печать зла на них. Потом владыка начал говорить, а они слушали. И у некоторых лица постепенно просветлели, но не у всех, многие так и остались. Морщины на их лбах мне почему-то больше всего запомнились…

Марья Ефремовна, работник при Никольском соборе:

- Моей сестре старшей, Татьяне Ефремовне, однажды сон приснился, будто Богородица надевает ей на голову венец из цветов, и только маленького кусочка не хватает, чтобы края венка соединились. Мол, за то, что претерпела, этот тебе венец, а оставшийся промежуток сама должна украсить. Таня тогда училась в институте на третьем курсе, на агронома. Была отличницей, старостой группы. Но в церковь ходила. И ей поставили условие: отрекись от Христа – и будет тебе карьера, а нет – исключим из института. Надо было только сказать: «Я не верую». И вот ее ставят перед комиссией. А вокруг нее все густым туманом заволокло, ни одного человека не видно. Только слышит, как ей задают вопрос: «Веруешь ли ты или отрекаешься?» И она отвечает: «Я верую». После этих слов туман начал подниматься, и лишь тогда она увидела, сколько людей на нее смотрит: весь институт собрался, даже на подоконниках сидят. Этот туман ей был послан, чтобы не устрашилась большого количества людей и не отреклась от веры.

Потом ее взяли на работу в храм – сначала кассиром, потом бухгалтером, а на деле все здесь на ней держалось. Владыки сменялись, а Таня все работала.

Я по благословению поступила на работу в 1977 году. Потом пришел Леонтий. И 36 лет мы при нем проработали. Рано приходили, поздно возвращались и, чтобы не страшно было, вместе ходили. А владыка нам говорил: «Когда идете в храм, одна впереди, другая позади, и не разговаривайте». Так мы и идем – одна впереди, другая чуть позади – и Иисусову молитву читаем.

В епархии мы почти никогда не ели, времени не было: в день по сорок отпеваний, вести прием, телеграммы отправлять, печатать… Я и казначеем работала, и завхозом – куда пошлют, туда и иду, что скажут, то и делаю. Однажды колени отморозила, прихожу к владыке, отхожу от холода и думаю: «Господи, сколько ж сил у меня еще хватит так трудиться?» А владыка выходит из спальни, руку вот так поднимает высоко и говорит: «А вы еще порабо-о-отаете!» Я думаю, Господи милосердный, как же он узнал, я ведь это про себя подумала. А ведь и по сей день тружусь!

А один раз владыка ни с того,ни с сего говорит: «Эти вот, лежачие-то, лежат себе и совершенно ни о чем не думают. Покушали и лежат». Я не поняла, о ком это он. А он еще дважды повторяет: «Эти вот, лежачие-то, лежат себе…» Я сначала подумала, что свекровь моя сляжет. Сестра мужа тогда отдельно жила и еще не болела. А через шесть лет сбылось пророчество: сейчас лежит и не шевелится, переворачиваем ее, чтобы пролежней не было, немножко разговаривает, но уже не помнит, как меня зовут.

Приезжала к нему семья из Башкирии. У них сын на Дальнем Востоке на море служил. Однажды прислали телеграмму, что он пропал без вести, чтобы ехали на церемонию опускания венков на воду. Отец с матерью пришли к владыке и плачут. А владыка спрашивает: «Сколько времени прошло?» - «Три дня». «Это очень мало, - говорит. – Возможно, он еще жив, возможно, от корабля доска обломилась, он уцепился за нее и спасся. Не надо туда ездить, мы будем молиться». Они послушались, не поехали. А через некоторое время привозят владыке два ведра черной смородины в благодарность: все так и получилось от корабля, который затонул, какая-то часть обломилась, и сын их спасся.

Кто-то скажет, что это совпадения, мелочи. Но таких мелочей очень много было, всего и не вспомнишь.

Отец Владимир:

- Моя тетушка прислуживала в доме владыки, готовила, и я часто приезжал в гости к нему. Это был человек высокой духовности, доброй души. Всех с радостью встречал и провожал, всем помогал, наставлял. Если приходит в дом беда – он всю семью по именам запишет, родственников, детей, и сам за каждого помолится. Только когда уже занемог, нам начал отдавать списки, чтобы мы молились за этих людей.

Прозорливостью обладал необыкновенной. Человек соберется в отпуск, приходит за благословением. Слова еще сказать не успеет, а владыка ему говорит: «Так вы же билет уже купили. Конечно поезжайте!»

Помогал в болезни, очень хорошо лечил болезни сердца. Моя сестра живет в Минске. Однажды ее положили в больницу – якобы нужна операция на сердце. А владыка меня вызвал и велит срочно ехать туда и сказать, чтобы отменили операцию. Я приезжаю в Минск, ищу сестру по фамилии, а мне в больнице говорят, что не лежит у них такая. До меня не сразу дошло, что я называл девичью фамилию, а сестра уже замуж вышла. Владыка почувствовал мою ошибку, сам приехал в Минск и забрал ее из больницы. Сестра поправилась, забыла, что такое сердце. А если бы прооперировали, еще неизвестно, как бы все сложилось.

Много и смешных случаев было. Мой друг, геодезист по профессии, как-то пришел на прием к владыке. Ни одного вопроса задать еще не успел, а владыка ему говорит: «Вы что, хотите священником стать? Не надо вам это. И женщина эта не жена вам – оставьте ее. И пиво вам пить нельзя – бросьте». И благословил, чтобы в храм приходил молиться.

Водитель наш однажды забор у себя на участке поставил. А владыка ему невзначай говорит: «А забор вам разве не нужен?» Тот не понял. «Нет, - говорит. – Я только недавно поставил». Приезжает, а забора уже нет – украли.

Был такой случай: приходит владыка утром в храм, на скамейках сидят люди, ждут его. Он подходит к одной из женщин и говорит: «Что ты здесь сидишь, Марфа! У тебя дома пожар. Быстро бери такси, еще успеешь!» И действительно, если б она вовремя не приехала, сгорел бы ее дом.

Приходили к нему и пьющие – всем помогал. Один бесноватый был, мужчина двухметрового роста. Владыка всех из дому выпроваживал, двери закрывал и молился – оттуда, говорят, душераздирающие крики раздавались. А потом ему легче становилось.

Из Казахстана к Леонтию целые семейства приезжали. Все его очень любили.

А один раз на день рождения владыки в его доме накрыли стол для гостей. И пришел нищий. Владыка велит посадить его за стол. Ему возражают, мол, сейчас духовенство явится поздравлять. «Ничего, - говорит владыка, - закройте дверь, и пусть ест, что и как хочет». Поскольку нищий этот босиком пришел, владыка ему еще и сапоги свои отдал, шапку, одежду. В то время все это стоило немалые деньги.

Любил в лотереи играть – и всегда выигрывал какие-то небольшие суммы. Но деньги ему были не нужны, он сразу все раздавал. Простых людей любил, мальчишек. Говорил, еще кланяться им будете. И действительно, многие из тех, кого он под свою опеку брал, теперь стали священниками, в люди выбились.

А еще он шутить любил. Тетушка моя старше владыки, строгая была. Иной раз, чтобы смягчить обстановку, он говорит: «Вы, матушка, отдыхайте, а я всю посуду сам перемою». А она ему: «Да как же это – чтобы владыка сам посуду мыл?!»

Испытывал меня. Прихожу, бывает, в гости, а он просит: «Отец Владимир, не поможете мне вон ту веточку на яблоне срезать? И вон ту, повыше, тоже».

Некоторые допытывались у него, когда конец света будет. А он отшучивался: «Вы не беспокойтесь, как настанет конец света, я сам вам скажу».

Когда я с владыкой познакомился, мне уже 25 было. Но если бы не встретил его, судьба моя могла бы сложиться иначе, может, и не стал бы священником. Сейчас я понимаю, что мог бы спросить у него намного больше, просто тогда еще не знал, что спрашивать. А быть может, это и к лучшему – бывает, человек не готов к знаниям.

Так вышло, что владыка не оставил потомства, все братья его духовниками были, он последним ушел в Царствие Небесное.