Будни и праздники художника Рысухина

 Наталия Веркашанцева, «Оренбургская неделя, 2012

Заслуженному художнику России Юрию РЫСУХИНУ исполнилось 65 лет. Те, кто придет на его персональную выставку в Центральный выставочный зал на Володарского, 13, приуроченную к этой дате, ни за что не согласятся с этими цифрами. Мощная экспозиция, которая начинается уже с уличной витрины, вывешенные в два ряда этюды, левкасы, наполненные ощущением праздника, любви, гармонии, кого хочешь заставят усомниться. Так ярко ощущать жизнь, так влюбляться, как влюбился Юрий Рысухин в Венецию, которой отдано главное место в экспозиции, может не каждый пылкий юноша.

- Юрий Алексеевич, как ты оказался в Венеции?

- Я считал Венецию самым красивым городом и давно мечтал там побывать. И вот в прошлом году появился материальный ресурс, чтобы туда съездить. И я отправился с женой на 13 дней. Исключительно для того, чтобы работать. Взял кассетник с картонками, краски, этюдник. Написал около 30 этюдов.

- На обратном пути итальянцы в аэропорту не тормознули?

- Наоборот, отнеслись очень уважительно. Доставили этюды из самолета не вместе со всем багажом, а отдельно.

- Какие были первые ощущения от города твоей мечты?

- Как будто в сказку попал. Представляешь, пишу этюд. И вижу – к дому, который я зарисовываю, подходят толпы туристов. Оказывается, пятьсот лет назад здесь жил Тинторетто. По этому этюду потом написал картину: стою на пороге того дома в одеждах эпохи Ренессанса. Попробовал было нарисовать себя в джинсах. Не вписываюсь.

- Адаптировался легко?

- Сразу же. Вставал в восемь утра и шел работать. До обеда писал два этюда и после. С погодой повезло. Было от нуля до десяти градусов тепла.

- А какое время года?

- Конец февраля – начало марта. Как раз время карнавала. Собственно, к нему и подгадал поездку. Венецианский карнавал – праздник жизни. Играет музыка. Ходят люди в костюмах. Вечером громкая дискотека на площади Сан-Марко. Пляшут все, кто может. Приятно смотреть на людей, которые умеют отдыхать.

- В Италии карнавал, в России – Масленица. Видимо, не случайно у тебя очень много работ посвящено этому раздольному празднику. Сам не наряжался?

- Некогда было. Работал.

- А прохожие не интересовались, что ты там пишешь?

- Нет. Хотя кроме меня никто во всей Венеции не рисовал. Я даже удивился. Потом на основе этюдов я сделал одиннадцать левкасов. Почти год ушел на итальянские работы.

- Все правильно: как раз был год Италии в России и наоборот – России в Италии. Так что ты оказался в русле культурных веяний времени. Но главное, что Венеция не обманула твоих ожиданий…

- Венеция совпала с моей техникой. Такая же яркая, декоративная – с ее улочками, мостиками, окошками. Поэтому мне было очень интересно работать.

- До Венеции у тебя был Крым…

- Был. Тоже привез много этюдов. Сделаны на одном дыхании. Но картины не получились. Не смог прочувствовать.

- А Русский Север, где ты неоднократно бывал, что для тебя значит?

- Север – это моё. Как русский человек, я часто совершал паломничество в архангельскую и вологодскую земли за российскими корнями. Думаю, Русь изначальная где-то там, на Севере – исконно русские лица, промыслы, церкви. Правда, лица уже спитые. Церкви сгорели или разрушились. Люди лишаются работы. Русский Север деградирует. Вот только в прошлом году там был – в деревне Кимжа. Всё это грустно. Но природа красивая. Мне очень нравится. Что тут поделаешь? Кстати, ты обратила внимание, что у меня нет оренбургских пейзажей? Ну, есть кувандыкские и башкирские этюды. А вот картин, посвященных краю, где живу, нет. Наверное, потому, что я приезжий. Ведь я ж из Краснодара сюда приехал.

- Но за 38 лет Оренбург стал для тебя родным?

- Конечно. Я прирос к нему. Здесь я состоялся как художник. Занимаюсь любимым делом. Многие ведь всю жизнь мучаются, пытаясь найти себя.

- Поездки для художника необходимы?

- Для меня – да. Это такая мощная подпитка. Мне интересны новые места, новые впечатления.

- Помнится, у тебя был домик в деревне Новосакмарка Кувандыкского района, откуда ты привез много замечательных зимних этюдов. Теперь там бываешь?

- Нет. Я купил его, когда затеял цикл картин «12 месяцев года». Хотелось быть ближе к природе, наблюдать за людьми. Но эта тема вычерпана. И мне там стало неинтересно.

- А где еще хочешь побывать?

- Во Флоренции. Походить по музеям, поработать. И еще дней на пять-семь вернуться в Венецию. Кое-что не успел там доделать. На площади Сан-Марко есть фонтаны. В дни карнавала из них вместо воды били струи вина, которым угощали гуляющую публику. Я это сфотографировал. А этюд написать не успел. Но очень хочется сделать картину.

- Как ты работаешь? Ждёшь вдохновения?

- Для меня работа – как болезнь или наркотик. Начинаю и не могу остановиться.

- Я знаю, ты ходишь на работу пешком из 23-го микрорайона...

- Нет. Я хожу пешком с работы. По утрам некогда. Ведь путь занимает часа полтора. Хочется двигаться. Вот и хожу уже лет 20.

- И зимой?

- А я зиму люблю. На этюды зимой езжу с удовольствием. Потому у меня много зимних работ. Все-таки Россия – это зима.

- Этюды ты пишешь маслом, левкасы – темперой. Какие краски больше нравятся?

- Темпера. Хотя на левкасе можно и маслом. Но, видимо, такое свойство характера. Если писать маслом, надо ждать, когда высохнут слои. Длительный процесс. А темперой можно писать быстро.

- Еще десять лет назад на твоей персональной юбилейной выставке коллеги сказали, что Рысухин полностью реализовался, ему больше нечего желать…

- Нет, я все еще в процессе. И сейчас, как мне кажется, нахожусь в хорошей форме. Хотя очень часто бываю недоволен собой. Вроде нормальная получилась работа, но если она мне не нравится, я буду ее переделывать. Вот видишь левкас «Мать и дочь. Ожидание»? Это уже четвертый вариант. Пока я его не сделал, не успокоился.

- Какую из своих работ ты считаешь лучшей?

- «Посвящение Виктору Попкову». Как потом ни стремился, так и не смог приблизиться к этому уровню.

- А ты был знаком с художником Попковым?

- Нет. С ним был знаком Николай Ерышев. И когда Попков трагически погиб, по России было много посвящений ему. В том числе и мое. За эту работу мне дали первую премию ЦК ВЛКСМ и Союза художников СССР. Это моя самая известная работа. По ней меня знали в Советском Союзе.

- Если бы не стал художником, то кем бы?

- Летчиком хотел стать. Слава Богу, не стал. Они вон теперь таксистами работают. Вчера мне работы один подвозил – бывший военный летчик. У меня отец был самодеятельным художником. Видимо, с генами передалось. Но вообще, я не стремился стать художником. Это получилось случайно. Учился в Краснодаре в профтехучилище на слесаря-сантехника…

- Да ладно!

- Правда. Три года проучился. У меня же матери не было. У отца своя жизнь. Вот тетка и отдала меня в училище. Там одевали, кормили три раза в день. Я все время что-то рисовал. А в общежитии жили ребята из политехнического института. Они посоветовали поступить на вечерние курсы в художественную школу. Адрес подсказали. Я пошел, познакомился с преподавателем с Анатолием Владимировичем Бутько. Он со мной год позанимался, и я поступил в Краснодарское художественное училище. Анатолий Владимирович, царство ему небесное, стал моим духовным учителем. Он вообще был мне как отец. Я приходил к нему домой, смотрел книги по искусству. Такой человек в то время был мне просто необходим. А потом я увидел в училище на стенде лучших выпускников Николая Ерышева. Он в ту пору уже связал свою судьбу с Оренбургом. И уже был известен на всю Россию. А тут еще увидел в киоске журнал «Творчество». На обложке работа оренбургского художника Виктора Ни «Возвращение с поля». Мне захотелось учиться у этого мастера. Вот после училища и поехал в Оренбург. Если бы не сделал этого, то не стал бы художником. Хотя краснодарские коллеги до сих пор меня считают своим. И не понимают, что я тут делаю – в Оренбурге? А мы тут занимаемся искусством, реализуем себя как художники.