Белая смерть и светлая жизнь

Дмитрий Урбанович, «Комсомольское племя», 23 августа 1986

Спеша изо всех сил, сдерживая подкатывающий волнами страх, они затирали, замывали следы, присыпали землей кровь. Кровь человека, который до последних минут своей жизни старался уберечь их от этой страшной пропасти, на краю которой они так и не удержались.

***

Ирина Лучина, шестнадцати лет, и Валентина Гусева, семнадцати лет, дали показания, что вместе с ними в момент преступления были Дергачев и Гончаров.

Засада в доме Гончарова ждала полтора суток. Когда тот вошел в дом, с порога услышал резкое, повелительное: «Стоять! Не двигаться! Руки!» Дыхание перехватило, он покачнулся на ватных ногах. «Это все! –обреченно и вяло покатились мысли. – Сволочь Дергач. Подставил. Уверял же, что дома чисто, что на меня никто не подумает... А теперь конец».

Но был еще не конец для работников оренбургской милиции. Четвертый участник преступления, П. Дергачев, пока скрывался. Положение осложнялось и тем. что он был вооружен. Вооружен пистолетом, снятым им с тела убитого капитана милиции Михаила Ткачева.

...В тот, последний свой вечер, Михаил отвел старшего, восьмилетнего сына Сашу домой. Сказал своим: «Я еще на полчасика отлучусь. Дела...» В семье давно привыкли, что у Михаила всегда дела. Его могли вызвать ночью, могли в пять утра. Да и не будь вызовов в отдел, старший оперуполномоченный уголовного розыска все равно не считал, что на сегодня работа его кончена, раз он покинул здание Промышленного райотдела внутренних дел. Наоборот, тогда в основном она и начиналась.

Вот и в этот вечер Михаилу нужно было отыскать человека, проходившего свидетелем по одному из дел. Он наметил для себя несколько домов в Подмаячном поселке, неподалеку от того, где сам жил и где предположительно мог тот находиться, а завтра с утра решил пройтись по другим  адресам.

В доме у Михайловой окна светились. Войдя, Ткачев сразу определил, что нужного человека среди находившихся в комнате нет. Хозяйка, ее дочь, Лучика с Гусевой, Дергачев, Гончаров... Знакомая компания. Хотел было развернуться и уйти, но наметанный, профессиональный глаз уже зафиксировал бегающие взгляды, неестественную напряженность поз. Понял: «кололись» уже. «Ну, Дергачев! Тащит все-таки в   болото за собой...»

– Ну-ка. девчонки... Быстро отсюда. Чтобы я вас не видел здесь. Утром с вами встретимся. Поняли меня!

Девушки одна за другой быстро вышли мимо стоящего в дверях Михаила.

–  А с тобой, Дергачев, разговоры не помогают, я вижу За все надо отвечать, сам понимаешь...

Дергачев и гак понимал – яснее некуда Считай застали  с поличным. Доказать это труда не составит. Ткачева – он знал, как и знали люди его круга – не проведешь. И еще знали они все –Ткачев не блефовал, не брал на испуг. Слова его с делом не расходились. За двенадцать лет его работы на одном участке «подопечные» из поселка Подмаячного успели в этом не раз убедиться. Если Михаил считал, что человека    можно   исправить, удержать от дальнейшего падения – то дрался за него до конца. Если считал, что помочь –да, помочь! – возможно только изоляцией от общества, то также не отступал  от своего убеждения.

Да что там разговоры в своем кругу. Дергачев напрямую сталкивался в прошлом с Ткачевым. И именно Ткачеву, считал, он обязан двумя своими последними «отсидками» по той самой. 224-й статье «Незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозка или сбыт наркотических веществ». В первый раз – по части III, «незаконное хранение». Второй раз – по части IV, «повторное хранение». Тогда, в апреле 1982 года, он, Дергачев, расстался со свободой на три года семь месяцев. Теперь же...

– Дергачев, Гончаров – вы тоже свободны. Можете идти. Нина, – Михаил обратился к хозяйке. — Вас же вот о чем хочу предупредить...    

–  «Свободны!» – зло прошипел Дергачев. когда они с Гончаровым вышли в сени. – Нет уж, мы с тобой уже все равно как не свободны, это верняк. Вот что, – он цепко схватил Гончарова за рукав. – Слушай меня...

Через некоторое время Михаил вышел из дома. Во дворе его встретил Дергачев, и они пошли вместе. Никто теперь не установит, о чем говорили они, продвигаясь мимо еще различимых в сумерках вечера домов, мимо землянки, сарая, вдоль бурьяна и забора. Дергачев казался спокойным и шел впереди. Вот завернул за угол дома с потухшими окнами. Следом шагнул Михаил. Последнее, что мог заметить – вдруг возникшего в метре от него Гончарова, последнее, что, наверное, успел зафиксировать – короткий  взмах  топора.

***

Наркотики еще называют «белой смертью». Коротко и точно. И тем страшнее эта смерть, что она не заставляет себя долго ждать. Наркоман, перешедший определенный рубеж – человек конченый. Мало того, часто вследствие этого он сам становится эпицентром зла, готовя себе, так сказать, замену. Почему в его интересах «посадить на иглу» другого? А так легче в будущем достать наркотик себе, легче сбыть излишек. Впрочем, какой тут может быть излишек. По мере втягивания неудержимо усиливается влечение к приему новых порций во все возрастающем количестве... И в возрасте 35—40 лет, признанный расцвет в человеческой жизни, наркомана настигает «белая смерть».

Против  таких – нет, за таких боролся капитан  милиции Михаил Ткачев.

Несколько случаев  из жизни Ткачева, рассказанных его сослуживцами.

Александр Прокофьев:

– Мы с Мишей пришли в райотдел в один год, только он месяца на два раньше. Начинали инспекторами. На третьем году службы примерно прошла по району какая-то эпидемия однотипных краж –грабили сараи, забирали инструменты, фотоаппараты, словом, технику. Не знаю, по каким там признакам, но Михаил посоветовал мне, инспектору по делам несовершеннолетних, обратить внимание на трех братьев... Не стану называть их фамилии, после отбытия наказания прежнего за ними не водится. И зона была-то не Ткачева, и профиль не его – но вот, поди ты, в точку попал. Мы после удивлялись...

Александр Лобыкин:

– Интуиция у него была феноменальная, но не сама, конечно, по себе. Основывалась на глубоком доскональном почти знании тех, с кем работал, контингента своего. Первое время у него просто интерес очень сильный был к оперативно-розыскному делу, а потом перешел в долг, служебную необходимость. Плюс – знание своей работы, ее тонкостей и особенностей. При всем том чутье поразительное, конечно: не сшибался почти никогда – когда брать подозреваемого, когда подождать, в какой момент с обыском грянуть... Одного убийцу на чём поймал? На любви к хоккею: взял у соседа, когда тот пришел чемпионат мира смотреть, причем заранее предсказал появление убийцы по одному из возможных адресов.

Владимир Легейдин:

– Оттого-то, что Миша знал так районное хулиганье, он был им как кость в горле. Ткачеву и угрозы писали на автобусных остановках прямо, и камни в окно кидали, и стреляли в него... И ведь вот: он разыскал этих людей – как? каким образом? не по почерку же? – беседовал с ними и... и не считал возможным заводить на них дела. Работал с ними, с теми, в ком оставалось, как он считал, человеческое что-то. Не посадить, не покарать было его целью, а выправить человека.

Петр Попов:

– Михаил находил общий язык с каждым. А ведь дело имел с преступниками или с потенциальными преступниками. Очень контактен был, корректен, выдержан – ни разу не видел, чтобы сорвался он. Может, потому и открывалось ему такое, над чем другой сотрудник бился бы напрасно. Ну. он в селе родился, в Дедуровке, работал с детства на земле и по дому, жизнь народа, его психологию не по книгам учил. Даже в сложных для него ситуациях я не замечал в глазах Ткачева растерянности, раздражения... А вот шумных компаний избегал. В свободное время старался обязательно, забрав детей Сашу и Иру, уехать в родную Дедуровку: походить по знакомым с детства озерам, лесам... 12 лет проработал. В свое время переводили Михаила в городское управление внутренних дел, он только полтора месяца выдержал и попросился обратно, на «живую работу»...

Такой работой для Михаила стала борьба с наркоманией. Как и прежде, Ткачев оказался в Промышленном РОВД Оренбурга, но фактически в областном центре он являлся одним из ведущих специалистов-практиков по этому вопросу. Выявленные связи, установленные  каналы продвижения наркотика, любители «сесть на иглу» – практически по любой из этих позиций Ткачев мог дать и давал дельный совет. Последние годы он специально занимался этим вопросом. Его курсовая работа по наркомании, написанная во время учебы в Саратовском филиале академии МВД СССР, была признана   одной из лучших.

***

«Была», «был»... Товарищи по службе, рассказывая о Михаиле, частенько запинались перед тем, как сказать о нем в прошедшем времени. Ведь со дня гибели едва минуло три недели...

Ну, а что же сказать о тех, за чьи судьбы боролся Ткачев, чьи жизни он старался не дать пустить под откос самим же их обладателям?

Гончаров. Общее мнение – флегматичный, недалекий, легко подвержен влияниям. К двадцати трем годам прочитал считанное количество книг. Был в свое время на учете в  инспекции по делам несовершеннолетних. Успел поменять несколько мест работы, нигде подолгу не задерживаясь. Последний год вообще не работал по инвалидности, заработанной в пьяной драке. Родителей его жизнь интересовала

мало. Успел узнать вкус наркотика. Судим.

Лучина. До седьмого класса была нормальной девочкой. Потом – знакомство с А. Любимовой, которая сейчас отбывает наказание за кражу, и – покатилась, покатилась жизнь у Иры, сначала было весело, а потом все грустней и грустней. Кража, инспекция по делам несовершеннолетних, цель жизни – «одеться как королева»; при всем том неглупа, начитанна, но девиз – «а идите вы все, я сама выбираю друзей». Так, похоже, и не поняла, не осознала, что выбор ею сделан не тот.

Гусева. Живет с отчимом, отец многократно судим. Кончила, как и Гончаров с Лучиной, 8 классов, поступила в железнодорожный техникум (Гончаров и Лучина –в профтехучилище) и так же, как и они, диплома о среднем специальном образовании не получила. Не работала. Высоких интересов – никаких, из прочих – как бы достать очередную порцию для «иглы». Интерес этот усилился в последнее время.

Дергачев...

Дергачев скрывался несколько суток. Но ходов-выходов у него становилось все меньше. Кольцо вокруг него смыкалось. Деться ему было некуда – слишком велика была ставка, слишком мизерны силы преступника, бросившего столь опасный вызов обществу, наконец, слишком привязан он был  к  наркотику,

не будь которого, ушел бы в бега, хоть ненадолго, но оттянув неизбежный финал. Вывод работников оренбургской милиции оказался верным: искать убийцу надо в его районе, близ места его постоянного жительства, мест жительства немногих его знакомых. Одну из оперативных групп возглавлял начальник уголовного   розыска   Промышленного РОВД Оренбурга В. Клыков. И вот этой группе удалось обнаружить дом, куда забежал на ночь преступник. Мышеловка захлопнулась.

Но до развязки было еще далеко. Как оказалось, более пяти часов. Прямой штурм дома группой захвата исключался. И не только потому, что у Дергачева имелся пистолет (как выяснилось позже – еще и с запасной обоймой). Дело в том, что волею случая в доме находились две женщины и еще один мужчина. Его убийца держал в качестве заложника.

Не станем описывать все пять долгих часов осады дома, в течение которых Дергачев отвечал на предложения сдаться выстрелами. Скажем только, что сначала из дома удалось выскочить женщинам. Затем, каким-то чудом – мужчине, который получил несколько ножевых и огнестрельных ран. Его отвезли  на     «Скорой  помощи» в больницу.

Сколько патронов оставалось у Дергачева – никто не знал. Стало рассветать. Предупредительный выстрел в воздух также не заставил убийцу сдаться Ибо теперь, когда он остался в доме один, с неотвратимой ясностью понял: исчез  последний шанс уйти.

Чтобы не рисковать понапрасну жизнью оперативников, было решено открыть огонь по окнам.

Распахнулась дверь. С пистолетом наизготовку в проеме показался Дергачев «Бросай оружие!» –последовала команда. Тут же на голос убийца дважды выстрелил. Третий, ответный выстрел бросил его на влажную от утренней росы землю. Когда подоспел врач, он уже не дышал. В пистолете Дергачева оставался единственный патрон.

В своей компании Дергачев имел на всех немалое влияние. Наверное, и психологом он был своеобразным, но только психика его самого была изломанная, покореженная, и привлекала к себе в окружение людей с такой же исковерканной психикой. Или – откровенно слабовольных, чью психику без труда можно было сделать такой.

Туда, где нет интересов, стремлений, желаний, проникают  псевдоинтересы, псевдожелания и псевдостремления. И сообщники берутся соответствующие. Одним из них стала, как здесь, «белая смерть». А игры с ней кончаются смертью настоящей.

Слишком поздно открылась эта истина участникам событий, которые здесь описаны.