Нетающий узор

Иван Уханов, журнал «Работница», 1980

Шло собрание оренбургских художников. Повестка его была несколько необычна: в члены Союза художников СССР принимали работника Оренбургского комбината пуховых платков Ольгу Александровну Федорову.

Профессиональные живописцы впервые пригласили в свою творческую семью автора, создающего произведения не резцом и кистью, а обыкновенным вязанием. Впервые в выставочном зале на обозрение были вывешены ажурные пуховые платки-«паутинки».

Мастерская Федоровой – весь комбинат, все двадцать три пуховязальных производства, расположенные в деревнях и поселках Оренбуржья. Ведь Ольга Александровна – инженер по качеству – первый ответчик за платки, поступающие на комбинат от четырех тысяч вязальщиц-надомниц. Она всегда охотно рассказывала о лучших мастерицах, давала их адреса, а сказать о себе – обычно не находила времени. Да я и не расспрашивал. Казалось, что служба Федоровой у всех на виду, биография ее известна. Родилась и выросла в семье, где и мать и бабушка были искусными пуховницами, с малолетства приохотилась к ремеслу. Работала, вечерами училась в техникуме, с отличием закончила его.

Каждый день ее службы настолько занят хлопотами и заботами, поездками, заседаниями на комиссиях и техсоветах, что, кажется, невозможно выкроить и часа для уединенного творчества. А она выкраивала, отвоевывала у круговерти повседневной текучки тихие часы радости. Садилась за спицы, и чудо рождения белоснежных нетающих узоров вновь возникало в ее руках. Вязала в выходные и отпускные дни, поздними вечерами, вязала не по заданию и не ради приработка, а чтобы «душу потешить».

Однажды сплела «паутинку», соединив в ней три извечных цвета, свойственных оренбургским платкам: белый, серый и светло-серый. Платок вязала не напоказ, а чтобы «разгрузиться от давней задумки». Напряла 48 клубочков тончайшей пуховой пряжи, чтобы не перепутать нити, для каждого сшила кармашек. Сначала вывязывала маленький пробный экземпляр, платок-этюд, а потом уж с поправками и уточнениями в орнаменте – большой. Эта работа была удостоена на Пятой республиканской художественной выставке «Советская Россия» (1975) диплома Министерства культуры РСФСР и Союза российских художников, а затем, как шедевр народного искусства, вошла в собрания Государственного Русского музея в Ленинграде.

Недавно на комбинате ввели долгожданную должность художника. Ее по праву отдали Ольге Александровне. Обрадовалась. Многие хлопоты по организации производства отошли к другому человеку, можно сосредоточиться на основной задаче – повышении художественного качества оренбургских платков.

Главная опора Федоровой – художественный совет комбината, куда входят лучшие вязальщицы, лауреаты творческих конкурсов. С их помощью она направляет развитие промысла по пути истинно народных традиций, старается выявить характерные методы наиболее талантливых мастериц.

Ольга Александровна принесла со склада несколько белых «паутинок». Показала одну из них.

– Вот ажурный платок Шамсури Абдуллиной, связанный несколько лет назад. Вязка тонкая, искусная, но… обратите внимание на рисунок. Середину платка от каймы отделяют две «решетки». Зачем? Здесь достаточно бы одной. А посмотрите, сколько всевозможных «уголков» окаймляют середку. Орнамент загроможден. Абдуллина – опытная мастерица, но увлеклась, перестаралась. А вот ее новый платок, недавно связала…

– Прелесть! Само совершенство! – Трудно сдержать восторг при виде шелково-пуховой «снежинки».

– Этот платок отличает от первого простота композиции. Мы всегда советуем вязальщицам не усложнять чрезмерно рисунок, не перенасыщать его элементами орнамента. Подальше от вычурности, поближе к простоте и естественности. Лучшие наши мастерицы полагаются не на интуицию, а на знание и опыт, вяжут не просто как бог на душу положит, а в строгом стиле давних традиций промысла, глубоко изучая этот стиль, развивая в нем самое талантливое.

Вязальщиц я знаю многие годы. Научилась по платку определять своеобычие, характер каждой. У одной он ровный, спокойный, у другой – вспыльчивый, капризный, и все эти качества мастерица в платке проявляет. Вязание не терпит неряшливости, долгих перерывов в работе. Нужны тишина и радость в сердце, особое радение и добрый настрой. Заметила: хороши платки у женщин, в семьях которых совет да любовь, а сами они аккуратны, чистоплотны… Когда я ходила по домам и принимала от вязальщиц изделия, то уже на крыльце знала, какой платок получу, – с улыбкой рассказывала Ольга Александровна. – Вот заглянешь, бывало, к Дарье Гривцовой – душу отведешь. Все-то у нее ухожено, крылечко выскоблено, полы намыты, занавески на окнах накрахмалены… У солнечного окошка тетя Даша сидит, вяжет и напевает какую-нибудь грустинку. Платки от нее шли славные, песенные… Или вот Мария Скопцова. Тоже милая, опрятная женщина, и вязка у нее ровная – загляденье! А к другой зайдешь – были и такие – не возрадуешься. Уже во дворе начинаешь спотыкаться: беспорядок, захламленность. А коль люди свой дом не уважают, значит, и себя. Разве можно при такой безалаберности что-то путное сотворить?! Вязальщицу надо красотой окружать, чтобы возле нее и в ней самой, в душе ее порядок был.

Оренбургский платок хранит в себе не только ласковое тепло пуха. В нем проглядывает душа мастера. И хотя вязальщицы пользуются в общем-то одним и тем же традиционным набором узоров, каждой удается заставить по-своему «заговорить» свое творение. Однако сама вязальщица никогда не скажет, что ее работа – творчество, искусство. Попроще слова найдет. Покажет платки, улыбнется: «Вот поглядите на мое занятие».

Ольга Александровна взяла с полки ажурный платок и, не глядя на маркировку, сказала:

– Этот из никитского производства, а тот из саракташского. Их, саракташских-то вязальщиц, я сразу по рисунку и манере узнаю. Они в кайме «пшенку» и «косорядки» применяют. А вот черкасские мастерицы любят по кайме «горошек» пустить. У дубинских вязальщиц в почете узор «корольки».

Как семья пчел, облетая тысячи цветов, собирает «дань полевую» в один общий улей, так и оренбургские вязальщицы всех двадцати трех производств привносят в ремесло создания знаменитого платка самые ценные, самые лучшие свои творческие накопления. От матери к дочери, от дочери к внучке. Непрерывная живая связь поколений, неиссякаемый родничок народного творчества.

В село Желтое, на родину Федоровой, я последний раз заезжал зимой. Было тепло и светло от снега, что валил и валил с низкого неба, укутывал скирды сена, крыши домов, деревья. Кругом было белым-бело, и казалось, что село зарылось в пух и спит. А за околицей – голубоватая даль степи, и невольно подумалось мне, что пуховый платок в Оренбуржье родился не только потому, что здесь водятся пуховые козы. Видимо, эти снежные равнины и раздольные степи помогли найти форму и содержание рукоделия, язык и ритм его…

Желтинские вязальщицы рассказывали об Ольге Александровне с гордостью, как о своей воспитаннице, землячке:

– Из здешних она, нашенская. Смолоду была опрятна, работяща. Характером-то вся в матушку, Дарью Федоровну. У той все в руках так и летало… Э-эх, посмотрела бы сейчас покойница на свою дочь да возрадовалась…

– Оленька из города за платками к нам ездила. Приедет, а они у нас не готовы. Такая оказия по осени случалась. Спешных дел накопится невпроворот: картошку копай, овощи соли, корм скотине готовь, свадьбы играй… До платков руки не доходят. Олюшка-то, бывало, – грязь ли, дождь – все дворы обойдет, с каждой вязальщицей встретится. Заглянет и скажет: «Я к тебе, тетя Паша, по важному личному делу». А сама о платках и плане начнет разговор. Этак у нее всегда было: свое и государственное в один интерес сплетала.

– И уж так тебя попросит, убедит, уговорит ласково, что отказать никак нельзя. Все исполнишь, как надо, не то совесть заест.

Год от года крепнет дарование Федоровой. Недавно ее работы были отмечены Почетным дипломом Президиума Академии художеств СССР, новые произведения ее выдвинуты на соискание Государственной премии СССР имени И. Е. Репина.

[...] мне невольно вспомнились слова, которые Ольга Леонардовна Книппер-Чехова написала одной своей юной поклоннице: «А жить надо просто и внимательно, с любовью делать свое хотя бы и маленькое дело и любовью делать его большим».

Именно так и живет Ольга Александровна Федорова.